Манифест Михалкова показывает, что налицо попытка занять место в политике, вернее, в идеологии. Его отец оказался автором трёх гимнов российского государства – он был очень тесно связан с эгрегором России, и хорошо выполнял государственный заказ, каждый раз вписывая всё необходимое и народу и государству в строки государственного гимна. Но у нас единственное в мире крупное государство, совсем отрицающее роль идеологии в жизни страны. Такого на самом деле нет нигде. Идеологический вакуум вызывает необходимость хоть что-то сказать о целях государства, и Михалков пытается сформулировать что-то из старого набора идей, которые не поддерживаются государством с одной стороны, и народом – с другой. Хорошо, что хоть это пытается сделать, но после его очередного "шедевра", потрясающего своим безвкусием, ему вряд ли удастся создать в области политики и идеологии что-то такое, что поддержали бы люди, народ. Сейчас вообще очень трудное время, когда новое оказывается разрушительным, а выживает только то, что проверено тысячелетиями, и то, если это является фундаментом человека — в школе ведь теперь этого не преподают. Попытка опираться на православие при том, что РПЦ теряет доверие прихожан и народа вообще, не может привести к успеху манифеста у молодёжи. Сейчас каждый владелец компьютера может узнать про нынешнего и предыдущего патриархов такое, что отвернёт его от церкви навсегда. А другого Михалков ничего предложить в качестве связующего материала не может. Нынешняя религия денег разрушает всё, что делает человека человеком, и такой манифест можно сравнить с манифестом 25 октября, появившимся сто лет назад. Но там был царский манифест, а это манифест кинематографиста. Впрочем, и тот и другой были написаны от безвыходности положения у власти. Я думаю, что это правительственный заказ, и он его пытается отработать. Если следовать историческим параллелям, то через какой-то обозримый срок после этого манифеста, нас могут ожидать события, сравнимые по значимости в событиями 1917 года, но вряд ли это будет революция, потому что власть уже и так в руках тех, кто этого добивался сто лет назад.