В школьные годы была в ходу фраза: "Писать этот роман было преступление, а читать его – наказание". Достоевский писал в нём о социальных низах, а там всегда хватает и агрессии и всевозможных низостей. Но при этом и душа описывается, а сравните с Бодлером, где высокого вообще ничего в его "Цветах зла" нет! Есть изощрённый литературный садизм, но ни о какой совести или проблесках чего-то высокого не может быть даже речи. Если человеком овладевают сущности миров смерти, он начинает воспевать их, обожествляя миры ада.
Что касается "Братьев Карамазовых", то близкое по уровню описание нюансов характеров и эмоциональных состояний человека в состоянии различных искушений можно найти разве что в "Войне и мире" или "Живом трупе" Толстого. На западе ни таких характеров, имеющих стремление к высокому (причём не только для себя), ни таких мастеров не было. И у Толстого и у Достоевского речь не идёт только об эгоистическом желании получить то, что человеку не принадлежит и принадлежать не должно. Там всегда есть попытка героев этих романов оглянуться и на степень дозволительности своих поступков со стороны людей, со стороны социума (в аспекте юридического права или общественного мнения) и со стороны Космоса, незримо наблюдающего за каждым из нас. Вот эта связь индивидуальной личности с Мирозданием у Достоевского есть, а Бодлера нет, как нет её у Александра Дюма или Мопассана. Эта связь немного просматривается у Виктора Гюго и Марка Твена, но у них эта связь едва заметна.
Конечно, Достоевский тяжёлый писатель, и мне самому пришлось делать усилия, чтобы читать его книги. Опыт переживаний, которые мы можем воспринять, читая русских классиков, уникален, и в то же время у каждого индивидуален. Но когда его время закончилось, снова прикоснуться к таким книгам бывает просто невозможно, зато оказывается возможным оценить то, что они несут, уже с другого уровня. В этом смысле можно пожалеть современных школьников, для которых толстый роман, наполненный не только филигранной техникой литературного мастерства, но и глубокими переживаниями героев произведений, ужимают до нескольких страниц адаптированного текста.
Читая книгу на начальном уровне восприятия, люди стараются отыскать для себя будущие жизненные сюжеты. На следующем – воспринимают основные мысли и чувства, на более высоких уровнях видят нюансы этих чувств, которые могут являться наиболее важным в произведении, и только потом появляется возможность воспринять идею произведения и стоящие над ней силы. В классической литературе последних двухсот лет не так много имён писателей и поэтов, способных передать не просто высокие чувства, а высокие идеи Вселенского единства человеческой души со всем окружающим миром и её стараний достучаться до внешнего эгоистического сознания, но что характерно, подавляющее большинство из них – русские писатели и поэты. Понятно, что поколение, не знающее классической литературы, и не имеющее возможности воспринять заложенный в ней смысл, должно или изначально иметь высокий духовный потенциал, или окажется в положении стада, которым будут манипулировать те, кто имеет власть над миром.