Отчим был человеком с неуравновешенной психикой и часто практически каждый день бил ремнём, оставшимся с матросской службы меня и старших брата и сестру. Дело в том, что я не терпел несправедливости и если был не виноват, то прощенья просить не хотел за то, что я не совершал. За это мне и попадало. Мама любила и жалела меня, и если меня ставили на колени на горох, иногда говорила сестре, чтобы та передала мне, что бы я встал на ноги и отдохнул, но я отказывался. Мама меня жалела и плакала и через некоторое время разрешала подняться.
В комнате, посередине, стояла плита и для неё надо было заготавливать дрова. Мы ходили в лес, на стоявшие неподалёку "Чёрные горы" и собирали там валежник. Вязанка бывала с человека длинной и тащить её надо было на спине. Когда уставал, встану, хворост упрётся в землю, постою и иду дальше. Иногда этот хворост носили на базар продавать – денег не было, мать постоянной работы не имела.
Началась война. Хорошо помню, что мы – мальчишки – были в восторге: "Пойдём воевать!" Но в десять-двенадцать лет воевать никто не возьмёт, а в 1942 г. очень быстро приблизилась война. Наш город стали бомбить. В соседнем дворе сад был, там стояла зенитная батарея, её бомбили и на тоже. Во время этой войны я тыл ранен. Были ранены обе ноги и я целый год лечил их и потом ещё некоторое время прихрамывал. Через год я нормально стал ходить.
Есть было нечего. Мы ходили в лес и собирали травы всякие съедобные, а грузины, жившие рядом, знали растения лучше и помогали нам разбираться. Корова стала старая и тоже стала меньше давать молока, мы её продали и купили помладше. Пришлось наняться к соседям Клюевым батрачить – у них были две коровы и я их пас, а они меня за это кормили. Только за еду. Слава Богу – я могу есть, эти два года я прожил. Они жили на улице народов востока, а номер дома я не помню. Я любил лазить по деревьям, даже перебирался с одного на другое, поэтому был сильным и выносливым, как обезьяна. Когда мне исполнилось 14 лет, я устроился помощником кочегара в банно-прачечный комбинат, а через полгода он уволился и я сам стал кочегаром. Кочегарка была в подвале и в первые дни было невероятно трудно дышать, потому что в этом угле было много серы и от сернистого газа не продохнёшь. А потом и у меня появился помощник.
Там я проработал до 1946 года, а в 1946 году а пошёл в ремесленное училище в группу печатников. Учился два года и вовсю занимался гимнастикой. Мне это так нравилось, что когда в начале 1948 года были соревнования: "Трудовые резервы Кавказа" – там были Армения, Азербайджан, Грузия, Ставрополь, Краснодар, я в них участвовал и даже стал чемпионом. У меня сохранились фотографии об этом. Потом в 1948 году меня потянуло в Сибирь, как всех молодых – я хочу куда-то ехать, чего-то смотреть! Здесь надоело, уже всё исходил, побывал во всех окрестных горах. Все выходные дни у меня были в путешествиях. Поехал в Сибирь. На соляных озёрах Эльстон и Баскунчак занимавшиеся санным извозом, везли соль в Кыштовский р-н, где я родился. Я еду а меня там никто не ждёт, просто еду зимой туда, а там дальше будет видно! Договорился с этими извозчиками, они взяли меня с собой, разумеется ни о какой плате речи не было, это не сейчас, когда за всё платить надо. Около недели мы добирались, приехал я в деревню и стал искать своих родственников. Я уехал один – мне было 18 лет. От матери я знал, что там есть бабушка и она рассказала мне про моего деда.
Мой дед родился в 1810 году. Когда ему было 60 лет у него умерла жена. У них был всего один сын, ему тогда было 40 с небольшим лет. Дед снова женился, взял 16-ти летнюю и они нарожали ещё 13 детей. Вместе с первым сыном оказалось 7 сыновей и 7 дочерей. Все выросли, были живы, здоровы, но теперь их уже нет – им было бы здорово за сто лет. Ему было 60, ей -16, разница 44 года. Весной 1915 года бабушка весной полезла на крышу сгребать снег. Ему было 104 года а ей 60 лет. Он говорит: "Куда ты полезла, у тебя столько сыновей – сгребут!" Нет, она всё равно полезла, упрямая была, благополучно съехала, сломала ногу. Он верхом на лошадь, взял ещё сына и взяли ещё лошадь для врача. А всё уже таяло, лужи большие. Так торопились, что лошадь поскользнулась, упала, через голову и он ударился об лед головой и погиб. Ему было 104 года в это время. И сын привёз домой мёртвого отца. А у неё нога так и срослась плохо.