Каждый человек состоит из множества субличностей, из которых каждая стремится к своему проявлению. А человек только один и тело у него только одно и поэтому эти его внутренние психологические особенности или части, как их иногда называют, могут проявлять себя в какойто только им одним известной последовательности. В зависимости от ситуации, в которой мы оказываемся, на передний план выходит то одна, то другая субличность. И каждый раз мы другие. Одни нас знают, в связи с этим, как весельчаков, а другие принимают за очень серьезных людей. На работе нас считают спокойными и внимательными, а дома мы ведем себя как деспоты, которые кроме себя ни с кем не считаются. В чем дело? Почему такая трансформация?
Дело в том, что наши субличности имеют своих антагонистов. Хорошее и плохое, добро и зло в нас тесно переплетены.
Если мы позволили какойто одной отрицательной субличности проявить себя, то в следующий раз в сходной ситуации, она будет настаивать на своей реализации. Каждый раз, как только мы позволяем какойто нашей части реализоваться, мы этим самым позволяем ей расти и набирать силы. И, в конечном счете, она, "раскормленная" нашим потаканием ей, занимает все наше внутреннее пространство. Теперь мы всегда злобны, или же всегда подозрительны, а может быть всегда ревнивы и т д. Если же мы не потакаем какойто нашей особенности, то этим самым мы лишаем ее энергии существования и ослабляем ее.
Есть и еще одна особенность, связанная с нашими субличностями. Когда мы имеем о комто определенное мнение, то наше внутреннее отношение порождает в нас соответствующую гамму вибраций, которая вызывает в этом человеке ответный резонанс определенной субличности. То есть, если мы думаем о какомто человеке хорошо, то мы этим самым делаем его лучше. И чем хуже о нем мнения большинства людей, тем в большей степени он становится таким, за кого они его принимают.
Читатель может возразить, говоря, что знает сколько угодно случаев, когда люди думали о человеке только хорошее, а он им однажды "подложил свинью". Все может быть. Могла быть и свинья, потому что перестройка человеческой личности не может произойти сразу и, кроме того, легче влиять и перестраивать человека, когда он еще не сформировался окончательно. И, скажите, можем ли мы говорить о человеке, что он плохой, только потому, что в данное время у него на переднем плане преобладает отрицательная субличность? Разве у него нет других?
Таким образом, мы можем говорить только о хороших или плохих поступках, не стремясь к их обобщению. В каждом человеке, практически, имеется все зло и все добро мира, и нет таких пороков и таких добродетелей, которые бы мы не имели. Все дело в том, чего у нас больше и чему мы потакаем, а чему нет.
Проблема субличностей имеет прямое отношение к нашему ребенку. Дети еще не умеют соотносить свои действия с результатами, которые за ними последуют. Кроме того, они неисправимые исследователи, и мир, который их окружает, они исследуют посвоему. Он залезет в лужу, потому что в том эффекте, который за этим последует, он получит для себя какуюто информацию, свяжет причину со следствием. Он хочет видеть, что там находится на столе, а рост не позволяет, да и взрослые не догадываются поднять его и удовлетворить его любознательность, и он стягивает скатерть со всем, что было на ней, на пол. Он еще не знает, что нельзя и что можно, и он не знает, как правильно удовлетворять свою любознательность. И каждый раз он получает в лучшем случае шлепки, а то и более серьезные наказания. Многим родителям нравится держать своих детей не в любви, а в строгости. Всем своим существом ребенок чувствует гнев своих родителей, вместо того, чтобы получать от них любовь. Он, при таком воспитании, теряется все больше и больше, становится запуганным и закомплексованным. Он хочет быть для своей матери и своего отца хорошим, но это у него не получается. И он это очень тяжело переживает, особенно в тех случаях, когда за какуюто нечаянную шалость ему говорят, что он нехороший.
Ребенок не может быть плохим. Возможно, какая то его часть, не самая лучшая, в какоето время выходит на передний план и тогда он становится для нас невыносимым. Но он не весь такой. Есть в нем и многое хорошее, которое мы должны замечать и поощрять. Этим самым мы будем культивировать в нем то лучшее, что заложено в каждом человеческом существе. Мы можем сказать ребенку, что он чтото неправильно или плохо сделал, но мы знаем, что он хороший и следующий раз он так больше делать не будет.
И, конечно, наше внутреннее негативное отношение к малышу, несмотря ни на какие внешние маски, воспринимается им более ярко, чем мы об этом думаем. Он внутренне знает, как мы к нему относимся и, в связи с этим, постепенно делается таким, каким мы его считаем. Хорошо если в это время есть какойто противовес отношений к нему в семье, иначе уродливое развитие психики ребенка обеспечено.
Хотя противовес может быть и патологическим, но об этом мы поговорим в главе о дистанциях отношений.