Нельзя останавливаться.

Нельзя останавливаться.

(сказка)

— Эй, Краснопёрый, на "экстрим" пойдешь?

"Экстрим". Так они называли свое развлечение. Несколько окуней одновременно вцеплялись ртами в леску, чтобы удержать её, а один пытался в это время сорвать с крючка наживку. Это было очень опасно. Чаще всего рыбак успевал выдернуть приманку из воды, но иногда "счастливчику" удавалось безнаказанно стащить с крючка червяка или муху. Правда, не всегда ему после этого доставался лакомый кусок. Кто-нибудь из компании окуней мог попытаться отнять у него добычу. А опасность была в том, что можно было не только не получить себе обед, но и самому стать поживой для рыболова. Бывало иногда и такое, что рыбак, выдергивая приманку из воды, подцеплял крючком за бок одного из окуней, державших леску. Поэтому опасность была для всех. И именно это подогревало энтузиазм молодых окуней — поиграть со смертью и обмануть более сильного врага!

— Нет, сегодня не пойду. Не хочется.

Шевельнув плавниками, он лениво отплыл в гущу водорослей.

— Ну, как знаешь, — ответил Крутой. С недавних пор его именно так и звали. Он очень гордился своими "боевыми шрамами" — на его боках было уже две глубокие царапины от рыболовных крючков. Поговаривали, что он уже несколько раз смог удрать от нападавшей на него Щуки. Но никто не знал, что, выбрав удобный момент, он терся боками об острые камни на дне реки, чтобы царапины выглядели внушительнее.

Молодые окуни развлекались, кто как мог. Гонялись за головастиками, дразнили щурят в густых зарослях водорослей, а кому хотелось всерьез пощекотать себе нервы, устраивали дальние заплывы в низовья реки, к самой кромке Водопада, где течение резко ускорялось, а шум падающей воды становился оглушающим. Особым шиком считалось заплыть дальше всех, и, удержавшись в потоке воды на самом краю, вырваться из него обратно. Это была настоящая игра со смертью. Ведь все знали — когда рыба умирает, её уносит в Водопад, и оттуда никто никогда не возвращается.

Водопада боялись все. Именно поэтому о нем старались не говорить, и даже косвенно не упоминать о его существовании. И лишь когда кто-либо из рыб умирал, оставшиеся говорили, как бы исполняя заученный ритуал: "Он отправился слушать Рёв Водопада, а потом душа его вознесётся прямо к Озеру".

Водопад был реален, к нему можно было подплыть, ощутить, как вода набирает силу, начинает двигать по дну реки камешки, а совсем вблизи кромки был слышен глухой шум падающей воды.

А вот про Озеро никто ничего толком не знал. Скорее всего, это был какой-то миф, о котором рыбы вспоминали лишь изредка, да и то, когда ненароком упоминали Водопад. Возможно, такие мифы могут кому-то облегчить жизнь. Ведь когда веришь, что кроме этой реки, водорослей, копошащихся на дне личинок и злобных щук, есть нечто далёкое и прекрасное, то даже в самом тёмном омуте среди затонувших коряг становится немного светлее. А ещё Озеро упоминали, когда хотели что-то доказать или убедить другого в своей правоте. "Клянусь Озером!" — это звучало очень убедительно.

Внезапно над головой молодого окуня раздался негромкий шлепок, и, подняв глаза кверху, Краснопёрый увидел падающий с поверхности воды комок дождевых червей.

Прикормка! Какие же они глупые, эти рыболовы! Считают, что мы не можем отличить свободно падающего червя от наживки на крючке и будем с жадностью хватать всё, что они нам предложат. Наивные! Но прикормку пусть бросают — бесплатный обед всегда кстати!

Что тут началось! Сразу налетела целая стая молодых рыб, расхватывая добычу и вырывая друг у друга отчаянно извивающихся червей. Мгновенно всё было съедено. Углядев небольшого червяка, которого течением отнесло в сторону, Краснопёрый кинулся за ним, пока другие не заметили. Червяк свалился за край омута и исчез в придонном иле. Кинувшись за ним, окунь буквально столкнулся с другой рыбой, которая, видимо, поджидала в глубине.

Червя они схватили одновременно. За оба конца сразу.

Резко дёрнув к себе, Краснопёрый вырвал добычу, и уже совсем собрался было проглотить, как услышал тихий голос:

— Ох ты, опять я не успел...

И тут он разглядел, что "соперником" был очень старый окунь с наполовину откушенным левым плавником.

Немного помедлив, молодой окунь выпустил червяка и произнес:

— Возьмите, дедушка, я уже сытый.

Окунь был очень старым. Таким старым, что даже не мог сам ловить для себя еду и вынужден был довольствоваться мертвыми насекомыми, которые иногда падали сверху, если их не успевали подхватить более молодые и резвые рыбы.

— Спасибо, родной, — проговорил старик, заглатывая червя, — я уже второй день ничего не ем — в мой омут редко что-то падает, а я уже слишком стар, чтобы гоняться за личинками и насекомыми. Хорошо хоть щуки сюда не заглядывают, а то не уйти мне, с моим куцым плавником.

— А почему вы сидите тут? Ведь можно за день осмотреть немало закутков, где вы наверняка найдёте себе что-нибудь на обед?

— Не могу. Сил нет. Я уже даже не смогу держаться против течения и меня сразу унесёт вниз. И я хотел бы ещё немного пожить, прежде чем услышу Рёв Водопада. А за червяка спасибо!

— Да не за что, дедушка, мне не жалко, клянусь Озером!

Старик немного помолчал, а потом с какой-то грустью произнес:

— Не говори об Озере всуе. Не надо.

— А что тут такого? — беззаботно отозвался Краснопёрый, — все так говорят!

— Говорят... — сварливо возразил Старый Окунь, — а они его видели, Озеро, чтоб говорить?

— Так его никто и не видел, разве ж его увидишь, если оно там — за Водопадом? Ведь так и говорят, когда рыба умирает, то её принимает Водопад, а душа возносится к Озеру.

— Да, верно, говорят именно так. А ты не задумывался, почему так получается — водопад — внизу, но душа возносится? Значит Озеро — наверху! Неувязочка получается.

— Да разве это имеет какое-то значение? — молодому окуню уже начал надоедать этот разговор. — Неважно, где оно, это Озеро. Важно лишь то, что после смерти мы все попадаем туда.

— Ты уверен? А как тебе понравится идея попасть туда живьём? В глазах старика появился странный блеск.

— Живьём?

Краснопёрый едва сдержался, чтобы не сказать старику что-нибудь обидное. Это надо же, какую чушь он "сморозил" — попасть в Озеро, не умирая! Все же знают, что оно предназначено для душ умерших, а остальным туда дороги нет.

— Послушай меня, — продолжал старик, — я понимаю, что всё это может показаться сказкой или даже глупостью, но я хочу тебе рассказать. Пусть даже ты не поверишь мне... но может быть, потом когда-нибудь поверишь... может быть, расскажешь кому-нибудь другому, и тот поверит... Дело в том, что Озеро — это не миф и не красивая легенда. Оно существует. Просто оно очень далеко и путь к нему очень труден. Пожалуй, попасть в него так же трудно, как подняться вверх по Водопаду. Но Озеро стоит того, чтобы попытаться.

— И что же там ждёт того счастливчика, который преодолеет этот долгий путь? — молодому окуню стало интересно беседовать, но захотелось подшутить над стариком. — Горы жирных червей, россыпи личинок и никаких рыбаков?

— Нет, — спокойно возразил Старый, — червей там не будет. Я даже не знаю, что же там есть. Знаю только одно — Озеро настолько прекрасно, что стоит любых усилий. Когда я был молодым окунем, совсем как ты, мне кто-то рассказал об этом, но я не придал значения тому, что услышал.

Краснопёрый задумался, а потом начал рассуждать вслух:

— Допустим, Озеро действительно существует. Но если оно в верховьях реки, то плыть к нему придётся всё время против течения. И чем выше вверх по реке, тем сильнее поток, и тем труднее будет плыть. А как же я буду отдыхать? Ведь меня сразу же начнёт сносить обратно!

— В том-то всё и дело, — с грустью произнес старик, — что на пути к Озеру нельзя останавливаться. Любая остановка, любой неверный поворот приведут к тому, что ты будешь снесён водой вниз, и все усилия окажутся напрасными.

— А зачем тогда туда плыть? Чтобы убедиться, что всё это не более чем миф? Зачем прилагать такие усилия, отказываться от привычного мира здесь, в низовьях реки, где так много питания, и кидаться в неизвестные дали, чтобы в конечном итоге, вернуться на то же место стариком, измождённым от долгих странствий? Жизнь и так не больно-то длинна, да и щук вокруг хватает, так что есть ли смысл куда-то срываться с привычных мест?

— А ты попробуй, — попросил его Старый Окунь. — Хотя бы попробуй проплыть вверх по течению — ты же всегда можешь повернуть назад, если захочешь.

— Что ж, — согласился Краснопёрый, — попробовать можно, хотя всё равно всё это похоже на красивую и абсолютно недостижимую сказку. Попутешествовать может быть даже интересно. Может быть, я даже расскажу тебе потом, что я видел в верховьях реки.

Вдвоём они подплыли к краю омута. Течение реки несло над ними опавшие листья и всякий речной мусор.

— Самое главное, — продолжал старик, — не останавливайся. Нельзя останавливаться, нужно всё время двигаться вверх.

— Да я понимаю! — беззаботно отозвался молодой — нужно просто смотреть в оба и держать курс против течения.

— Это верно, но так будет не всегда. Однажды, — продолжал Старый Окунь, — настанет время, когда твои глаза не помогут тебе, а течение реки обманет тебя, и только твой Внутренний Зов укажет тебе путь, и у тебя не будет другого выхода, как послушаться его. Для этого тебе нужно будет всмотреться внутрь себя, вслушаться в своё внутреннее состояние.

— Внутрь себя? — переспросил Краснопёрый. — Но что же можно услышать внутри себя? Как двигаются мои кости и мышцы?

— Нет. Ты должен услышать Внутренний Зов, и он как быстрый поток поведёт тебя, указывая путь.

— Я, кажется, начинаю понимать, но одно мне не ясно — почему же ты, зная о Пути к Озеру, не попытался добраться до него сам, а продолжаешь сидеть тут, в этом затхлом омуте, покорно дожидаясь, пока течение не подхватит тебя и не унесет к Водопаду?

— Да, конечно ты прав. — С грустью произнес Старый Окунь. — Я сам виноват. Я уже давно знал о Пути, но всё откладывал, думал, что ещё успею, что еще можно пожить в своё удовольствие, встретить себе подходящую пару и наметать икры, из которой появятся маленькие и резвые мальки-окунята, и так всё откладывал на потом, пока не одряхлел. А теперь у меня не хватит сил, чтобы плыть против течения даже на мелководье  в низовьях реки. Я могу лишь сидеть в этом омуте. Да, сам виноват. Мне уже трудно держаться в воде, и я знаю, что уже скоро услышу Рёв Водопада. Но ты молодой, ты справишься, если не наделаешь ошибок. Самое главное — не останавливайся, никогда и ни при каких обстоятельствах. Чем выше ты будешь подниматься, тем труднее будет плыть, и тем больше ты будешь желать вернуться к прежней жизни, к её радостям и соблазнам.

— А долго ли придется плыть? — попытался уточнить Краснопёрый.

— Не знаю. Но лучше не медлить, ведь может быть, тебе не хватит там наверху, всего одной минуты, которую ты потратишь здесь, внизу, отвлекаясь на несущественные мелочи. Торопись! Плыви! Не останавливайся!

Воодушевлённый словами старика, молодой окунь  выскочил из омута и направился против течения.

— Не останавливайся! — вдруг услышал он сзади.

Обернувшись на мгновение, он увидел, что Старый Окунь выплыл из своего омута, и течение сразу же подхватило его и понесло вниз.

— Не останавливайся! — снова донесся до него едва слышимый голос.

"Прощай, Старик — подумал окунь, — пусть душа твоя поднимется к Озеру и обретёт там покой".

Обогнув затонувший ствол сосны, он стал выбираться к середине реки и вдруг наткнулся на группу окуней, отчаянно дравшихся из-за чего-то. Разглядев среди них Крутого, он понял — "экстрим" удался, и теперь они яростно отнимают друг у друга то, что было на крючке.

Наконец кто-то из окуней изловчился и проглотил с таким трудом доставшуюся наживку. Остальные покружились вокруг и расплылись кто куда. Выплюнув жесткое надкрылье доставшегося ему жука, счастливчик повернулся к оказавшемуся рядом Краснопёрому:

— Где тебя носит? Ты пропустил всё самое интересное!

— Это неважно. Сегодня мне чего-то не хочется развлекаться. Хочу немного прогуляться вверх по реке.

— Вверх?! — Окунь даже щелкнул хвостом от удивления. — А ты не объелся, случаем, дохлых головастиков?

"Дохлых головастиков" — это было оскорбление. Падалью питаются раки, которые ползают по дну. Для молодого, полного сил и резвого окуня сравнение с неповоротливым членистоногим было очень обидно. Но в этот раз Краснопёрому не захотелось ввязываться в драку, и он ограничился тем, что презрительно вильнул хвостом, оставив своего собеседника позади.

На равнине река течёт медленно. Лишь на изгибах иногда возникают небольшие водовороты, и то, возле самого берега. Краснопёрый плыл у самого дна, чтобы легче было контролировать окружающее пространство. Он никогда не был в этих краях и не знал, где его может поджидать опасность. Щуки часто нападают снизу, пользуясь тем, что на фоне тёмного дна реки их почти не видно. И тут он подумал, что заплыл уже достаточно далеко, и может быть, кто-то из рыб знает, далеко ли осталось до озера. Увидев миногу, копавшуюся в придонном иле, он решительно направился к ней со своими вопросами.

 — Озеро? Знаю, знаю. Это здесь недалеко, совсем рядом. Нас там уже довольно много, так что если хочешь, можешь тоже присоединиться.

И направилась к широкой темной расщелине под нависающим краем берега.

Краснопёрый очень удивился.

— Разве Озеро тут? Ведь оно должно быть в самом верху, и из него начинается наша Река, и оно должно быть очень большое.

— Сейчас всё сам увидишь, и у тебя не останется сомнений. Заходи, будь как дома, тут все свои.

Когда глаза немного привыкли к темноте, он увидел несколько десятков рыб, которые вели себя очень странно. Большая часть из них обгрызали с каменных стен расщелины какие-то бурые водоросли, а остальные висели в толще воды, то и дело заваливаясь на бок и даже переворачиваясь кверху брюхом. Со всех сторон доносилось невнятное приглушенное бормотание.

"Озеро, как ты прекрасно, я никогда не покину тебя, я навсегда с тобой..."

Неожиданно рядом появилась довольно крупная рыба, которая критически осмотрела окуня и осведомилась:

— Ты вновь прибывший? Тогда плыви вон к тем камням, там еще не всё объедено, только сразу много не ешь, пока не привык.

Окунь был очень озадачен. По словам старика, Озеро было прекрасно, и вряд ли могло походить на это тёмное место, где находились эти странные рыбы. Он выплыл наружу. Оглянувшись ещё раз, проговорил: "Ничего себе — Озеро! Здесь больше похоже на затон для умирающих".

— Разумеется, это не озеро! — вдруг услышал он рядом с собой молодой и приятный голос. — Ты хочешь познать Озеро? Тогда следуй за мной, я покажу тебе. Я уже многих туда проводил, провожу и тебя.

Обернувшись, Краснопёрый увидел небольшого карася, который выглядел вполне дружелюбно.

— Ты знаешь путь к Озеру?

— Знаю. Те, в расщелине, пребывают в глубоком заблуждении. Их Озеро — не больше чем иллюзия, в которую они впадают, объедаясь ядовитыми водорослями. Я каждый день вижу, как оттуда течением выносит мёртвых рыб. Если ты хочешь познать Озеро — следуй за мной.

И с этими словами карась направился вверх по течению.

"Он плывет вверх — подумал окунь — значит, он действительно знает путь".

Они плыли недолго. Карась подвёл Краснопёрого к большой группе рыб, которые кольцом окружили довольно глубокую яму, дно которой терялось в темноте.

— Вначале, я должен представить тебя, произнес карась, направляясь к большой коряге у края ямы. Оттуда неожиданно выплыла довольно крупная щука.

— Осторожно! — воскликнул окунь и рванулся прочь.

— Не бойся! — закричал карась, и вернул его назад — это не то, что ты думаешь, никто не съест тебя.

Подплыв к щуке вплотную, карась вполголоса произнёс:

— Старший, я привёл ещё одного Ищущего.

— Хорошо, — благосклонно ответила Щука, — на сегодня можешь быть свободен.

— А теперь, — обернулась она к Краснопёрому, — ты должен узнать всё необходимое. Всякий, кто искренно стремится к Озеру, приходит к нам. Потому что мы стоим у Входа-На-Путь-К-Озеру.

— Разве к Озеру есть вход? — искренне удивился окунь, — а мне говорили, что надо плыть вверх по течению и не останавливаться, и тогда я попаду в Озеро.

— Всё, что тебе говорили другие — абсолютно неверно. Только мы знаем Истину о Пути к Озеру. А истина состоит в том, чтобы стремиться к Озеру и посвятить этому всего себя.

"Примерно то же самое говорил старый окунь" — подумал Краснопёрый и направился вслед за щукой.

Она подвела его к краю крупного омута, дно которого терялось в темноте. Вокруг него рядами висели в воде почти неподвижно десятки рыб, устремив свой взор в глубину. "Озеро, Озеро, Озеро" — слышался их синхронный напев.

— Вот, смотри — поучала Щука. — самый дальний от края ряд — это вновь прибывшие. Им дозволяется лишь осознавать близость входа в Озеро. Те, что ближе, могут издалека видеть его край, а у самого края — самые лучшие, самые достойные, которые находятся здесь дольше всех.

— Но почему они все здесь, почему не плывут в Озеро, если это и есть Вход?

— Глупый! — сердито сказала Щука. — Разве нечистый может войти в Озеро? Ты должен очистить свою душу непрестанным стремлением и молитвой и тогда однажды ты сможешь подойти к самому краю Входа. И лишь самые лучшие, Избранные смогут войти во Врата и достичь Озера. Ты — новичок, поэтому тебе, для поддержания твоей Веры дозволяется один раз взглянуть на Врата, после чего ты должен занять своё место в самом дальнем ряду и начать молиться вместе со всеми.

Заглянув за край в глубину омута, окунь разочарованно произнёс:

— Как же это может быть Вход? Там просто очень глубоко и в темноте не видно дна!

— Твои глаза закрыты нечистотой этого мира, так же как твой разум замусорен низменными желаниями и стремлениями, потому ты не можешь видеть Врат. А сейчас ступай и займи своё место!

И Щука повелительным жестом указала ему на самый дальний ряд рыб.

Разочарованно, Краснопёрый направился к дальнему ряду, но по пути решил задать вопрос одной из рыб.

— А пробовал ли кто-нибудь из вас заплыть туда и проверить, действительно ли там Врата? Может, там ничего нет?

— Как ты смеешь! — воскликнула рыба, — ты хочешь лишить нас нашей Веры?!

Рядом послышался шум. Не успев разобраться, что же это такое, окунь метнулся в сторону — и вовремя! На том месте, где он только что был, громко щёлкнули щучьи зубы!

— Мерзавец! — гневно крикнула Щука, — я покажу тебе, как вносить смуту в ряды моих учеников!

Окуню пришлось вспомнить весь свой предыдущий жизненный опыт, чтобы увернуться от следующего броска Щуки. Сделав несколько стремительных виражей, он кинулся прочь.

— Карась! — услышал он позади себя сварливый голос, — сегодняшний день не считается! Отправляйся обратно на поиски!

"Интересно получается — думал Краснопёрый, выплывая к середине реки и направляясь против течения, — чем выше я поднимаюсь вверх по реке, тем больше рыб знают об Озере, только восприятие и понимание у всех абсолютно разное".

Тем временем дно реки начало меняться. Омуты попадались всё реже и очень часто были слишком мелкими, чтобы в них отдыхать, так как даже там вода текла довольно быстро.

Вдруг из-за подводного валуна, мимо которого он проплывал, стремительно выскочила небольшая рыбка. Она появилась так внезапно, что Краснопёрый от неожиданности даже шарахнулся в сторону.

Рыбка залилась звонким смехом:

— Надо же, какой ты пугливый! Ты откуда? Я тебя здесь раньше не видела!

Рыбка была такая симпатичная, и так соблазнительно изгибалась, удерживая свое стройное тело против течения воды, что Краснопёрый невольно терялся в ее присутствии, и почувствовал, что красными у него стали не только плавники.

— Я снизу... я жил там, внизу... а вот теперь приплыл сюда...

— Вот как? Это замечательно! Я с самого утра совсем одна и уже успела соскучиться. Плыви со мной, здесь рядом такой шикарный омут, где можно вволю побарахтаться в придонном иле!

И тут он подумал, что, может быть, эта Рыбка знает, далеко ли ещё до Озера, ведь он уже так много проплыл, что, наверное, цель уже близка.

— Озеро? — быстро переспросила Рыбка. — Никогда не слышала о таком, и мне это не интересно.

— Но мне нужно добраться до него.

— Зачем? — Игриво покачивая хвостиком, продолжала она, — Там нет ничего интересного, и никто тебя там не ждёт, а здесь мы можем очень неплохо провести время! Посмотри, как тут уютно!

"Да, действительно — подумал окунь — и может быть, это последний омут, который я вижу".

Желание остаться здесь было очень велико, и не только ради возможности отдохнуть на дне, но и из-за такого соблазнительного блеска в глазах Рыбки.

Она, видимо, сразу заметила этот его интерес, и потому сразу подскочила ближе и, заглянув ему в глаза, томно произнесла:

— Ну разве я не прелесть? Посмотри... Ох, как я обожаю, когда на меня смотрят!

Потом слегка подтолкнула его в бок

— Ну же! Ныряй сюда! Я жду тебя!

И, сверкнув чешуей на серебристых боках, она стремительно скользнула в темную глубину.

Краснопёрый ещё некоторое время помедлил у края омута, куда скрылась Рыбка, и развернувшись, поплыл дальше вверх по течению.

Через некоторое время ему начало казаться, что чем дальше он плывет, тем медленнее движется под ним дно реки.

"Течение ускоряется!" — догадался он.

И действительно, спокойная равнинная река постепенно менялась. Она стала более мелкой, а поток воды бежал гораздо более резво, закручивая водовороты позади крупных валунов, лежащих на дне.

Каждый раз, когда проплыв некоторое расстояние вверх по течению, окунь останавливался, чтобы передохнуть, вода снова сносила его обратно, сводя на нет все предыдущие усилия.

"Что же получается?" — с удивлением подумал Краснопёрый, — Ниже по течению я даже мог спать возле самого дна, и за это время вода лишь слегка сносила меня вниз, а теперь стоит мне чуть-чуть задержаться, как я оказываюсь даже ниже, чем был. Здесь очень быстрое течение и мне придется всё время двигаться, если я действительно хочу добраться до Озера".

"Нельзя останавливаться!" — вспомнил он слова Старого Окуня.

"Ну, Старик! Ну, хитёр! — думал Краснопёрый. — Он знал, что, преодолев такой большой путь, я пожалею тех усилий, которые потратил, и захочу узнать, что же там дальше? Да, именно поэтому он так просил меня "попробовать". Что ж, ты был прав, Старый Окунь. Я действительно, не хочу, чтобы мои усилия пропали зря. Я хочу увидеть Озеро!"

И он кинулся прямо в стремнину между камнями.

Возможно, раньше он не отважился бы плыть в таком быстром потоке, но за время путешествия его тело окрепло и ему даже приятно было чувствовать, как ритмично работают его мышцы и изгибается позвоночник.

— Я плыву вверх, я плыву против течения, я плыву к Озеру! — напевал он, двигаясь вперед.

— Подо мной скользит дно реки, белый камень, две раковины, серый камень, а я плыву вперед и вперед, потому что хочу увидеть Озеро и я доберусь до него, чтобы увидеть, что же там есть интересного... белый камень, две раковины, серый камень, а я плыву и плыву всё дальше вверх и вверх... Опять белый камень!

"Странно, — подумал он. — Я же знаю, и все знают, что вверх по течению — это значит, против течения. Я уже долго плыву против течения, но почему-то снова и снова проплываю мимо этого камня. Не может быть тут много таких одинаковых камней!"

И тогда он решил немного отплыть в сторону и снова направиться против течения. Но стоило ему лишь слегка сместиться от встречного потока, как его вдруг подхватил другой, и быстро потащил в совершенно противоположную сторону.

Окунь заметался. Течение бросало его в разные стороны, и даже пытаясь, как прежде, держать курс против течения, он оставался практически на том же участке реки. Его начало охватывать отчаяние. Краснопёрый понял — в этом месте река изобиловала водоворотами и завихрениями, где течение было совершенно хаотичным и понять, в какую сторону надо двигаться, было совершенно невозможно.

— Как жаль, — подумал он, — что я не птица, и не могу взлететь над рекой и увидеть направление, куда мне двигаться дальше.

И тут в его памяти всплыли слова Старого Окуня: "Настанет время, когда твои глаза не помогут тебе, а течение реки обманет тебя, и только твой Внутренний Зов укажет тебе путь, и у тебя не будет другого выхода, как послушаться его".

Прижавшись боком к одному из подводных камней, где течение было послабее, окунь попробовал вслушаться в своё внутреннее состояние.

Сначала ему не удавалось ничего уловить, но потом он услышал. Это был как лёгкий шелест, как журчание маленького ручейка, но только звук этот был не вокруг него, а тонкой ниточкой струился изнутри. Удерживая в себе это состояние, окунь выплыл из-за камня и стал поворачиваться в разные стороны, прислушиваясь к звукам этого внутреннего ручейка. Да, вот оно — направление! Вот куда нужно плыть, чтобы звук внутри него становился сильнее и отчетливее!

Он плыл вперед, уже не обращая внимания на окружающее его пространство и на направление течения, которое толкало его то справа, то слева, пытаясь сбить с курса. Он слушал Внутренний Поток, который становился всё громче и отчетливее, пока не начал заглушать все остальные звуки вокруг него.

И вдруг Окунь понял, что же он слышит — это был Рёв Водопада.

На мгновение он испугался.

"Неужели я, поверив этому внутреннему звуку, уплыл назад в самое низовье реки, и теперь стою на краю гибели? Этого не может быть!"

И тут он снова постарался прислушаться к своему внутреннему состоянию.

И он услышал. Это было уже не легкое журчанье ручейка и не просто чувство направления, это был неумолимый Приказ, заставлявший его двигаться прямо туда, в ревущую мешанину из воды и песка.

Дно реки резко поднималось вверх.

Он понял — здесь, в верховьях реки был еще один Водопад, от которого и начиналась Река, в которой жил он и все другие рыбы. Об этом Водопаде не знал никто, даже Старый Окунь, иначе он, конечно же, рассказал бы Краснопёрому об этом. И именно туда его тянул Внутренний Зов.

Он кинулся вперёд. Каким-то краем сознания он понимал, что если даст страху овладеть им хотя бы на мгновение, то течение отбросит его назад, и весь пройденный путь окажется напрасным.

Один перекат пройден, второй, третий, потоки воды с шумом неслись между крупных валунов, разбиваясь об их холодные бока миллионами брызг. Река превратилась в бурлящее месиво из воды, воздуха и мелких камешков. От камней еще удавалось уворачиваться, но пузыри воздуха стремительно врывались прямо в горло, чуть не разрывая нежную бахрому жабер.

Он задыхался. Жесткие водяные струи, и пузыри воздуха били его по голове, пытаясь отбросить назад. В некоторые мгновения он даже не мог понять, чего же больше вокруг него, воды или воздуха. Даже на то, чтобы думать о движении вперед, не оставалось сил — он весь превратился в одно неистовое Намерение, устремленное вверх по ревущему потоку. Плавники, спина, всё тело слилось в одну сплошную боль; в какой-то момент ему показалось, что внутри него что-то рвётся.

"Вот она какая — смерть" — мелькнула мысль. И в то же мгновение всё исчезло. Исчез не только оглушающий рёв водопада, боль и предельное напряжение, но даже восприятие собственного тела. Переход от крайнего перенапряжения и неистового шума  до абсолютного покоя и темноты был настолько внезапным, что его можно было сравнить со взрывом.

"Да, я умер — подумал окунь, — и сейчас мое безжизненное тело уже беспомощно несется вниз по горной реке и течение бьет его о камни. Жаль, что я так и не увидел Озера".

— Ты хочешь увидеть Озеро? — вдруг услышал он спокойный негромкий голос рядом с собой, — тогда открой глаза!

"Разве я еще жив?" — с удивлением подумал Краснопёрый

Рядом послышался легкий смешок:

— Конечно, — покойники сюда не попадают.

— Но ведь души умерших, — мы все знаем, что души умерших возносятся вверх по течению до самого Озера.

— Это заблуждение. Совершенно не обязательно помирать, чтобы попасть сюда. Как раз наоборот, нужно делать то, что сделал ты — стремиться вверх и посвятить этому всего себя, без остатка. Если бы души умерших рыб оказались здесь, то от этих бесчисленных толп затмился бы солнечный свет.

— Так здесь действительно очень темно, я ничего не вижу.

— Открой глаза! — настойчиво продолжал тот же голос, — У рыб глаза всегда открыты, но у тебя теперь другие глаза. Посмотри вокруг.

Тут его зрение начало проясняться, и он увидел уходящее вдаль дно водоема, усыпанное разноцветной галькой и светло-зеленые ниточки водорослей, но он не увидел воду — настолько она была прозрачна. Казалось, что он не плыл в толще воды, а висел в пространстве, невесомый и наполненный удивительным покоем и легкостью.

И рядом были Они.

— Здравствуй, мы рады видеть тебя! Иди с нами, теперь ты сможешь это сделать!

"Да, теперь я могу!" — радостно подумал он.

Яркий свет охватил всё его тело; испустив радостный клич, взмахнув большими крыльями и оттолкнувшись красными перепончатыми лапами от поверхности воды, он взмыл в глубокое синее небо вместе со стаей других, таких же как он, белых птиц.