Познание

Стремление к познанию является фундаментальной духовной чертой человека. Истина, пишет Бердяев, есть путь и жизнь. Стремление к познанию есть стремление постичь Бога как единство мира, преодолеть трагическое разделение между Ним и человеком.

Предварительные замечания

Естественнонаучные европейские представления XVIII-XIX вв. чрезвычайно повредили искусству познания. Возникла и стала господствовать идея о том, что знание есть набор истинных сведений, познание есть процесс отделения истины от заблуждения (то есть разделения всех утверждений на истинные и ложные), обучение - это передача подобной формализованной информации от учителя к ученику. Эта идея соответствует определенному уровню общественного сознания, однако с его ростом она сменяется несколько другой.

Знание есть, в первую очередь, мироощущение, способ интерпретации видимых явлений действительности. Цель познания не в том, чтобы установить законы Бытия, а в том, чтобы научиться правильно воспринимать Бытие (и Бога), и формальные модели суть лишь возможное, но не единственное (см. ниже) средство этого.

Знание фрагмента реальности есть не только и не столько знание законов (то есть построение формальной модели), сколько приведение своего восприятия данного фрагмента в такое состояние, что мы можем отвечать на любые вопросы, касающиеся данного фрагмента, - это, так сказать, операциональное определение (отсюда, кстати, требование обозримости модели; бессмысленно строить модель, которая не в состоянии давать ответы на конкретные вопросы). Это значит, что после того как задан вопрос, у нас в голове (сам по себе, спонтанно) появляется ответ на него, или ощущение того, что вопрос трудный, вместе с указанием направления, в котором его следует решать.

Тот факт, что бессмысленно говорить об истинности или ложности формальной модели, стал уже общим местом. Модель есть способ видения мира и как таковая является, естественно, неполной и искаженной, то есть не истинной; но и не ложной, так как мир все-таки отражает. Соответственно, учить (то есть передавать опыт познания) следует не фактам, а способам совершенствования восприятия, в частности, что касается науки, способам построения формальных моделей и, главное, последующему изучению преломления в них мира. Познание, в частности, формальная модель, меняет наше мировосприятие и мироощущение в целом, делает мир для нас более гармоничным и связным.

Поэтому ценность каждой идеи различна для различных людей и эпох. Хорошо известен феномен появления идеи в момент, когда общественное сознание не готово к ее восприятию. Тогда она благополучно забывается и изобретается вновь позднее, когда уже успешно включается в общественное сознание. Подобная судьба идеи обусловлена тем, что в момент первого появления она, будучи "правильной", "истинной" с точки зрения позднейшего общественного сознания (делая его мировосприятие более гармоничным), не вписывается в мироощущение более ранней эпохи, уменьшает его цельность и потому отвергается.

В наше время фетишизация науки привела к тому, что многие традиционно неформальные виды познания (литературоведение, история) пытаются, хотя бы внешне, формализоваться и приспособиться к моделированию. Это, может быть, в чем-то и полезно, но в целом тенденция скорее противоположна.

Древние греки не просто так определили отвечать за историю специальную музу - Клио. Включение истории в мировосприятие, попытка понять, а главное - ощутить смысл истории, является для человека одной из важнейших духовных задач. (Бердяев пишет, что в смысле истории скрыт смысл мира.) Здесь терпят жестокий крах любые попытки формализации (и, возможно, по принципиальным причинам: не исключено, что история - субстанция слишком тонкая, так что мысль в данном случае инструмент слишком грубый для получения удовлетворительной точности.) Однако энтузиазм, с которым многие люди (и часто непрофессионалы) тратят время на долгое и трудное изучение огромного фактического материала с ничтожным последующим выходом ментальной продукции показывает, что фактически преследуется иная цель: чужие эпохи и народы начинают, по выражению Л. Гумилева, гореть в сердце историка. Это и есть признак истинного познания. И порой случаются удивительные вещи: так, в исторических романах Ю. Тынянова некоторые факты биографии героев, придуманные автором, соответствовали действительности.

Научное познание

Новорожденный воспринимает мир целиком. Как утверждают психологи, его мозг и органы чувств с трудом выделяют отдельные предметы и звуки; этому он постепенно учится в первые несколько лет жизни. Первые его понятия предельно абстрактны: "ба" в полтора года означает не только данного домашнего кота Барсика, но и любого вообще кота, а также любое животное, хоть в чем-то смахивающее на кота (енот, лиса), и еще многое другое, о чем можно только догадываться. Затем у ребенка начинают складываться представления об отношениях в мире, то есть о связях объектов. Каждая такая связь сама по себе есть неудавшаяся попытка описать единство мира. Ввести формальную систему понятий, описывающих мир, и систему связей между этими понятиями, описывающую единство мира, и есть задача науки. Таким образом, отличие ученого от ребенка заключается в степени подробности видения, формализации и богатства системы отношений (связей) между понятиями.

На первых порах знакомства с наукой человеку кажется, что наука может все, то есть описать мир и его единство. По мере занятий выясняется, что деталировка мира столь высока, что частные законы подозрительно множатся в числе, не склеиваясь в содержательные общие. Формализация мира идет, но формализация его единства страдает. Постепенно формируется представление о том, что наука дает не истинную картину мира, а набор моделей, то есть по-разному искаженных способов видения. Эти модели суть не что иное, как метафоры в философии и притчи в религии. По существу, это признание в отсутствии необходимого языка для описания мира. То, что формальный язык, то есть язык математики, плохо подходит для описания мира, интуитивно ощущается многими; однако на то есть указания и внутри самой математики, например, невозможность аккуратного построения ее основ (противоречия теории множеств в сочетании с теоремой Геделя). Истинная причина невозможности научного моделирования мира в целом заключается в том, что введение связей не компенсирует вычленения объектов из мира. Объекты, хотя и связанные друг с другом, все же отличаются друг от друга (с этого начинается теория множеств), они индивидуальны, в то время как для истинного постижения мира следует сделать (на другом уровне) шаг в обратную сторону, к восприятию младенца, и увидеть, что всё - одно, то есть увидеть во всем Бога. Это, однако, относится уже к мистическому познанию.

Из ограниченности научного познания не вытекает его бессмысленности для духовной жизни. В настоящее время путь науки распространен и для некоторых единственно возможен. В этом случае его следует пройти (может быть, не за одно воплощение) и ощутить недостаточность науки до того, как отбросить этот путь и перейти к иным путям познания. Человек не может сойти со своего пути познания волевым усилием: это обернется лицемерием, которое характерно для многих современных интеллигентов, не изживших научный путь познания и пытающихся обратиться в христианскую или иную веру после определенного количества личных неудач и разочарования в своих способностях к большой науке, а не вследствие глубокого духовного импульса.

Философское познание

Философия есть попытка описать устройство мира негодными средствами. Основное средство языка философии - это метафора, то есть признание собственного бессилия объяснить как следует, прямо. "Страус - это такой гусь", - объясняет мать любознательному ребенку. И сообразительное дитя как-то понимает это чудовищное объяснение и даже иногда распознает потом означенного страуса.

Аргументация философии не менее ужасна. Когда философ начинает собственно рассуждать, то есть употреблять связки "если..., то", "и поскольку..., тогда", "и значит" и т. п., то возникает ощущение элементарного жульничества. Логика философа хуже женской, она произвольна, другими словами, ее просто нет. Гораздо честнее сказать прямо: данный текст является результатом откровения, о чем и заявляют Бердяев и многие мистики.

Но тогда возникает естественный вопрос: а почему, собственно, мы должны автору данного откровения верить? Может, это бред сумасшедшего? Перед тем, как отвечать на этот вопрос, обсудим сначала проблему истины и ее представимости текстом.

Мир непознаваем для человеческого ума. Это связано не с тем, что человеческий ум слаб, а с тем, что он слишком силен, груб, материален. Ум огрубляет, смазывает детали. Но он может делать это по-разному, в зависимости от того, с какой стороны мы смотрим на мир. Истина есть не факт, но взгляд на мир, то есть некоторое направление внимания ума на объект. Направив свое внимание на некоторый объект с точки зрения данной истины, мы получаем огрубленный слепок объекта. Поэтому бессмысленно говорить о ложности какой-либо теории, концепции и т. п.: все они производят огрубление объекта, но каждая - свое.

Познание данной истины есть настройка сознания в соответствующем направлении. Критерием познания служит способность человека выдавать тексты откровений (то есть спонтанное возникновение у него мыслей) по поводу любого вопроса относительно объекта, освещаемого данной истиной. Следует подчеркнуть, что одна и та же истина у разных людей дает разные слепки объекта, хотя, возможно, похожие.

Набор слепков объекта с точки зрения разных истин представляет собой картину мира в сознании человека. Чем более эти слепки согласованы друг с другом, тем более цельной она является. Каждая новая истина дает новый слепок и тем самым как-то изменяет цельность картины мира. Человеку неприятно, когда новая для него истина уменьшает цельность его картины мира, так как стремление к постижению единства мира есть фундаментальнейшее духовное стремление. Поэтому он склонен отвергать такую истину, объявляя ее ложной, то есть игнорируя соответствующий слепок. Однако, накопив в подсознании целую систему таких игнорируемых истин, он может в некоторый момент просветления включить их все в свою сознательную картину мира, которая при этом увеличит свою цельность. Но дожидаться, пока это произойдет спонтанно, можно очень долго, и на определенном уровне сознания человек старается держать ум открытым, не игнорируя никакие концепции. Ответ на данный вопрос может дать медитация на самой нелепой теории.

Истина выражается в форме текста. Текст является результатом медитации автора в направлении некоторой истины. Сам по себе текст смысла не имеет. Его понимание есть медитация читателя на данном тексте под некоторым углом зрения. В зависимости от угла зрения, то есть направления внимания читателя, результат медитации будет различным. В наш век объективации тексты читают по возможности "объективно", то есть стараясь абстрагироваться от угла зрения читателя и от личности автора. Однако восприятие идет значительно точнее, если воспринимать не только текст, но и автора, стоящего за ним (так мы читаем письма близких людей).

На низком уровне духовного развития человек может воспринять только одну истину. Рассогласование двух различных истин для него настолько болезненно, что одна из них вытесняется или объявляется категорически ложной (религиозная или научная нетерпимость). На следующем уровне человек способен воспринять несколько истин, при условии, что он наладит между ними определенное согласование, а на рассогласования закроет глаза (то есть вытеснит в подсознание; то же относится и к обществу). Однако по мере расширения сознания закрывать глаза на рассогласование истин становится все труднее, так как картина мира уточняется, и наступает предел, так сказать, разрешающей способности ума, а внутренняя честность, возрастающая вместе с духовным уровнем, выводит рассогласование в сознание.

Момент осознания недостаточности ментального познания мира есть важнейший момент духовного пути человека (и общества); обычно он сопровождается глубоким кризисом. Дело в том, что уму, тем более развитому, трудно добровольно признать свое поражение; он слишком долго радовал эго своими достижениями. Поэтому эго должно испытать много горя, пока оно созреет для окончательного отказа от удовольствий, доставляемых умом. Однако путь духовной эволюции именно таков. Мир в его единстве можно познать лишь непосредственно-чувственно, точнее говоря, сверхчувственно (см. ниже).

Таким образом, говорить о правильности или неправильности истины бессмысленно, так как истина есть взгляд на мир, то есть способ его освещения, и в этом смысле она верна, поскольку освещает мир, а не что-нибудь еще, и неверна, поскольку его искажает. Можно, однако, говорить о недостаточности или избыточности истины для человека. Каждая истина, как луч прожектора, имеет свою степень фокусировки и, следовательно, освещенности объекта. С другой стороны, каждый человек обладает индивидуальной способностью к концентрации внимания на объекте, то есть ему для восприятия объекта нужна вполне определенная степень яркости его освещения. Эти две величины должны совпадать. Иначе, если яркость освещения объекта истиной недостаточна для человека, он говорит, что данная истина для него слишком примитивна; если же яркость освещения объекта истиной превышает возможности его восприятия, его глаза слепит, и он говорит: "Слишком глубоко копаешь".

Сказанное выше касается относительно высокого уровня абстрактного мышления, когда истина воспринимается как модель действительности, система взглядов и т. п. На более низком уровне мышления истина воспринимается как факт: земля шарообразна. Однако и в этом случае основная нагрузка истины идет не на сам факт, а на способ видения мира. Утверждение "земля шарообразна" по существу означает изотропность пространства, то есть отсутствие выделенного Богом направления (снизу вверх в случае плоской Земли). А это уже именно взгляд на мир, а не только факт.

Философское осмысление квантовой механики и обеих теорий относительности, не говоря о более современной физике, катастрофически задерживается. Философы для этого слишком плохо знают математику, а физикам некогда: они занимаются "содержательными" проблемами.

Эстетическое познание

Ощущение красоты в человеке спонтанно; ему нельзя научить и научиться. Оно приходит одновременно с истинным восприятием объекта, то есть в тот момент, когда мы начинаем ощущать в нем Бога. Параллельно с этим чувством появляется ощущение единства, законченности, связанное с единством мира, который весь воплощается в любом объекте. До тех пор, пока у человека не появилось ощущение красоты и единства объекта, можно быть уверенным, что объект не познан, что человек, в лучшем случае, на подходе к познанию.

Когда человек в своем познании объекта доходит до той стадии, что объект кажется ему прекрасным, у него возникает импульс выразить свое ощущение этой красоты, и он интуитивно (и совершенно справедливо) чувствует, что его восприятие отличается от восприятия всех прочих людей. Обычно именно этот импульс называют творческим, хотя в действительности понятие творчества гораздо шире (см. главу 2). И человек, повинуясь творческому импульсу, творит: пишет стихи, картины, письма возлюбленной. Удовлетворение от творчества человек получает постольку, поскольку в продукте творчества ему удается выразить специфичность восприятия объекта его чистым сознанием, то есть высшим "я". Восприятие чужого творчества идет так же, как и любого объекта: оно кажется тем лучше, чем большую информацию о подлинном бытии в его единстве мы при этом получаем. Существенную помощь в восприятии оказывает настройка на высшее "я" творца (но не информация о его социальной личности!). Так, иногда, если читатель настроен на автора, бездарные в обычном смысле стихи могут оказать сильное эстетическое воздействие. Самобытность творца определяется не своеобразием его высшего "я", которое всегда уникально, а толщиной барьера банальности, воздвигаемого его ленивым эго.

Продукт эстетического творчества (расположенный в тонком мире) играет в эстетическом познании ту же роль, что философская система в философском познании или модель в научном. Он является образом мира под данным углом зрения. Поэтому правильно говорить не о бездарности произведения искусства, а о его недостаточной информативности для данного человека. Понятно, что информативность произведения искусства для человека существенно зависит от его способности извлекать информацию; следует помнить, что любой объект содержит информацию обо всем мире.

Так же, как и наука, искусство является тупиковой ветвью познания. Трагедия творчества заключается в том, что Бога можно познать, но нельзя выразить. Однако искусство, быть может, в большей степени, чем наука, настраивает человека на непосредственное восприятие мира, что является путем, приводящим к познанию Бога. С другой стороны, момент, когда человек в своей духовной жизни изживает искусство (оно становится для него недостаточным), сопровождается для него глубоким кризисом, метаниями из одной области искусства в другую, каторжным трудом, сумасшедшим домом и т. д. до физической смерти включительно.

Величайшие честность и мужество требуются человеку для того, чтобы осознать, что очередной отрезок пути пройден, и начать сначала.

Мистическое познание

Мистическое познание есть получение информации непосредственно от Бога. Как Читатель мог заметить, мистическое познание является существенной частью всех рассмотренных выше видов познания. Здесь автор проиллюстрирует эту истину на примере познания в самой формализованной и в этом смысле самой простой области знания - в математике.

Все попытки свести математику к совершенно формализованным логическим схемам провалились, и ниже будет ясно, почему. Что значит понять математическую теорию? Студент первого курса знает, что для того чтобы получить тройку на экзамене, достаточно знать определения и формулировки теорем. Для четверки нужно знать еще идеи доказательств, для пятерки - уметь решать простейшие задачи, связанные со знанием подробностей доказательств. Пока речь идет только о памяти. Студент старших курсов понимает, что одной памяти мало. Для того чтобы решать чуть более сложные задачи, необходимо вычленить основные типичные искусственные приемы (то есть методы) данной теории и уметь применить их в определенной последовательности, специфической для данной задачи. Аспирант уже должен придумать свой, ранее неизвестный искусственный прием в духе уже имеющихся и применить его к какой-нибудь конкретной задаче. Это и есть содержание кандидатской диссертации. Однако профессор не считает, что молодой кандидат наук "чувствует" теорию. В его понимании знание теории приходит после ее тщательного "продумывания", то есть ментальной медитации, в результате которой ум приходит в такое состояние, что по поводу любой проблемы в голову спонтанно, сам по себе, приходит именно тот искусственный прием (быть может, ранее неизвестный), с помощью которого она решается. При этом профессор, "продумавший" данную теорию, не ошибается практически никогда, хотя идея приходит в голову мгновенно. Ясно, что информация появляется мистическим образом, от Бога.

Однако и чисто мистическое познание, так же, как и прочие, ограничено духовным уровнем человека. Не вдаваясь в эту область более подробно, автор заметит: чем более развито эго, тем больший туман желаний и мыслей создает оно вокруг чистого сознания, которое, собственно, и является субъектом познания, и таким образом не дает ему слиться с объектом и тем самым преодолеть противоположность субъект-объект, что и означает познание мира.

Непосредственно-чувственное познание

Это путь тантра-йоги (см. например, лекции Б. Раджниша в Пуне, по книге "Только одно - небо"). Наши ощущения обманчивы -это общеизвестно. Однако в процессе познания положиться больше не на что. Наиболее прямолинейный выход из положения - агностицизм. Чуть более внимательный взгляд показывает, что все же какое-то, пусть искаженное, познание, то есть восприятие информации из внешнего мира, постоянно происходит, и наш мозг справляется с искажениями в степени, достаточной для того, чтобы поддерживать существование. Есть ли способ уменьшить искажения? Для того чтобы это понять, следует разобраться в их причинах.

Основные причины искажения реальности при индивидуальном восприятии суть наши чувства и мысли; в то же время они необходимы для взаимодействия с ней. Мысли и чувства играют роль буфера между индивидуальным сознанием и внешним миром. Индивидуальное сознание не способно обработать всю информацию, поступающую к человеку от его органов чувств и подсознания, поэтому она агрегируется и поступает в форме мыслей, ощущений, эмоций, желаний и т. п. Первоначально, когда внимание человека направлено на внешний мир, эти ощущения недостаточно определенны. Для того чтобы в них разобраться, человеку нужно переключить внимание внутрь себя, заблокироваться от внешнего мира и какое-то время обрабатывать информацию, поступившую к нему. Когда этот процесс кончается, человек опять переводит внимание вовне, получает новую порцию информации, она снова переводит внимание внутрь и начинает перерабатывать ее, но теперь через призму сформированных представлений. Здесь и возникают искажения.

Люди, живущие чувствами, обычно противопоставляются людям, живущим мыслями. Однако в действительности обе категории живут в искаженном мире собственных фантазий. Тем и другим реальность нужна как кратковременный импульс информации (чувственной или ментальной) извне, после чего они надолго переключают внимание внутрь себя, погружаясь в свои мысли и ощущения (ментальные и эмоциональные). Если человек умеет это делать, у него идет глубокая ментальная или чувственная медитация со значительным притоком энергии извне; однако его мысли и чувства иллюзорны, они очень слабо связаны с реальностью.

Трудность перехода к более высокому уровню познания, к более точному восприятию мира заключается в необходимости переключения на чистое сознание, что связано с постоянным взглядом на окружающую ситуацию как бы извне.

Мысли и чувства обладают свойством приковывать внимание, после чего оно сразу отвлекается от ситуации и переключается внутрь человека. (Так гораздо легче. Если вы слушаете даже очень интересную речь, все равно время от времени вы отвлекаетесь и начинаете ее осмысливать и при этом отдыхаете; иначе возникает перегрузка внимания.) Парадоксальность и трудность положения вещей заключается в том, что для того чтобы адекватно воспринять ситуацию, необходимо в нее не включаться: как только вы включаетесь в ситуацию, ваши мысли и чувства начинают вами управлять, приковывая ваше внимание, и вы тут же переключаетесь на них, то есть внутрь себя, тем самым отключаясь от ситуации. Теперь вы должны снова в нее включаться, что потребует времени для настройки, а ситуация уже переменилась: в одну и ту же реку нельзя войти дважды.

Каков же выход? Тантра предлагает постоянно взирать на ситуацию чистым сознанием, как будто вы смотрите фильм, сюжет которого вас совершенно не интересует, но подробный отчет о котором от вас ожидается. Поскольку вы все-таки живой человек, мысли и чувства к вам будут приходить, но вы должны их эмоционально игнорировать, регистрируя, но не привязываясь к ним, то есть пропуская сквозь себя, как будто вы для них прозрачны. Другими словами, мысли и чувства не должны влиять на направление вашего внимания (оно должно быть приковано к ситуации) и на ваши действия, чтобы они, как и направление и переключение вашего внимания, происходили спонтанно, без обдумывания и прочувствования, и тогда они будут адекватны ситуации.

Разумеется, нельзя действовать спонтанно, если вы не чувствуете ситуации. Тогда необходимо и подумать, и разобраться в своих чувствах. Но чем тоньше ощущение ситуации, чем меньше человек сосредоточен на своих мыслях и чувствах (радостное состояние для эго), тем точнее мысли, приходящие ему в голову, и тем глубже его чувства. Любовь отличается от влюбленности тем, что влюбленность - это эмоция, а любовь - нет. Любовь - это сияние, освещающее для нас объект и определенным образом преобразующее наше ментальное и эмоциональное отношение к нему. Влюбленность - это всегда самовлюбленность. Чем лучше человек умеет включаться в ситуацию, тем больше для него соблазн переключиться на себя, так как при этом он замкнет энергетически-информационный поток, идущий сквозь него в мир, на себя и порадует эго сладкой космической энергией. Но ситуация при этом уйдет из его внимания, а с ней - и возможность спонтанных действий, а также глубина мыслей и чувств. Вообще глубина мыслей зависит не от времени обдумывания, а от уровня внимания, обращенного на ситуацию.

По мере возрастания умения правильно включаться в ситуацию происходит следующее. Чувства делаются более глубокими и постепенно исчезают, оставляя на своем месте свет истинной любви. Мысли появляются все реже и все более соответствуют ситуации, так что приходится меньше обдумывать свои действия, которым, в свою очередь, все чаще можно разрешать быть спонтанными. Человек начинает ощущать, что его ведут высшие силы.

Дальнейшее продвижение по пути познания ведет к слиянию человека со Вселенной.