Свобода проявляет себя в двух ипостасях – одна из них относится к проявленному миру значимостей и является частью жизни обывателя, другая, проявляет себя как состояние, возникающее у человека, в результате духовной практики. Причём, как в первом, так и во втором случае свобода является иллюзией. Обыватель видит свою свободу в двух вариантах – свободу от чего-то и свободу, как вседозволенность. Но любые свободы, ещё раз повторяю, – это иллюзия и обыватель однажды осознает, что ему предпочтительна какая-то одна из иллюзий свободы и смиряется с ней. Может осознать свою иллюзию свободы и духовный искатель, но иногда для этого ему нужна подсказка, потому что на внешнем плане он получает действительную свободу от зависимостей внешнего мира значимостей и перестаёт быть игрушкой ветра влияний внешнего мира. Но при этом он остаётся связанным со всем сущим на Земле и во Вселенной в одно единое целое, и не может быть свободен от этого единства. Для духовного искателя свобода – это состояние, чувство свободы, в котором нет внешних причин. И даже если духовный искатель находится в условиях принудительной изоляции, то и там он может испытывать чувство свободы. На самом деле чувство истинной свободы человек испытывает только тогда, когда его сознание поднимается на тот план сознания, на котором это чувство или состояния Божественного становится ясно различимым.
Для людей чувство свободы нередко ассоциируется с состоянием неопределённости, потому что в неопределённости нет спектра зависимости, нет господ и рабов в состоянии неопределённости нет вектора, каких-то известных ориентиров. Для человека важна та свобода, в которой он является господином, так как только тогда ему всё дозволено. При этом, для него важно, чтобы были свидетели его вседозволенности и даже те, которые страдают от неё, а иначе нет никакого смысла во вседозволенности. Предположим, человек оказался в заброшенном городе, из которого ушли все люди, оставив нетронутыми многоэтажные офисы из стекла и бетона, витрины магазинов, склады со всевозможными товарами и продуктами. Этот город имеет для людей все удобства, только вместо сотен тысяч населения в нём присутствует всего один человек, которому предоставлена полная свобода, – ему всё позволено. И он знает, что никто никогда не будет знать о его полной свободе, вседозволенности, какой бы она разрушительной ни была. Как он распорядится своей свободой? Будет ли она желанной для него? Кажется, всё есть в избытке и выбор путей, по которым может реализоваться свобода человека – безграничен. Но будут ли подобные условия для обывателя обозначать свободу? Следовательно, свобода для обывателя – это не только свобода от чего-то и не только вседозволенность, которые в приведённом примере могли бы проявиться максимально, но это свобода всегда выходящая за пределы границ правил, условностей, порядка, мнений, законов. И этому всегда должен быть свидетель, оценивающий поступки и мысли «свободного» человека. Этот свидетель может и не знать человека, который как-то реализовал свою свободу, но он должен оценить эту реализацию, и неважно как, но чтобы эта оценка была значимой. Тогда свобода обывателя – это не более как стремление к значимости, и, в конечном счете, власть над другими людьми, возвышение над ними, особенно, когда свобода – это вседозволенность. Но свобода – это ещё и «как я хочу» – это взгляд на всех людей сверху вниз, и это отсутствие единства, а там, где отсутствует единство, там начинается деградация личности человека. Отсюда понятен разрушительный лозунг: «Свобода, равенство, братство», цель которого знали только организаторы революций. Но они не знали, возможно, и сейчас не знают, что свобода обязательно влечёт за собой деградацию.
Но свобода – это ещё и жизнь, в которой человека не обременяют проблемы, а если они и есть, то минимальное количество. Это не свобода от чего-то и ни вседозволенность – это свободное время, которое можно использовать по своему усмотрению, например, для получения удовольствий. Эту свободу человеку приносит современная цивилизация, когда человеку не нужно стирать, мыть посуду, что-то готовить на кухне, достаточно разогреть полуфабрикаты. На приусадебном участке тяжёлую работу сделают машины. Человеку остаётся только управлять всем этим. Но и такая свобода, при которой человек освобождается от некоторых проблем, так же может вести к деградации, так как для сохранения тела витала и ума в рабочем состоянии необходима их оптимальная загруженность. Иначе начинается деградация недозагруженных частей человеческого существа. В свою очередь односторонняя загруженность так же ведёт к нарушению гармонии всего человеческого существа.
Но это не имеет отношения к духовным практикам, которые меняют отношение человека к значимостям этого мира, их смыслу и предназначению. Дело в том, что цель взаимодействия с объектами этого мира, и способ, который использует человек при этом, зависит от их предназначения. Любые объекты этого мира потеряли бы свою значимость, если бы человек однажды забыл бы их предназначение. Хорошим примером этому могут быть доллары – ничем не обеспеченные бумажки.
Человек очень часто ассоциирует свою свободу с деньгами, которые, по его мнению, могут удовлетворить многие его потребности. Но потребности имеют свойство увеличиваться, по мере того как они удовлетворяются. И это делает человека не только не свободным, но теперь ещё и зависимым от денег. В этом мире значимостей человек не может быть свободным, даже иллюзия свободы, которую человек может переживать первое время, освободившись от чего-то нежелательного, бывает непродолжительна. Человек не должен стремиться к свободе, так же как и к несвободе – это никогда не являлось его предназначением, которое может быть реализовано только на пути формирования его совершенства.