Здесь мы рассмотрим спектр единства, в нижней части которого располагается захваченность, затем следуют привязанности и верхней части этого спектра единство человека как индивидуального существа с другими индивидуальностями, единство его с идеями, системами и процессами и, наконец, единство с Богом.
На первый взгляд, кажется, что единство может иметь своим первоисточником привязанность к чему-либо или к кому-либо, но это не так, потому что о единстве, т. е. созвучии люди могут и не знать, пока не окажутся вместе или же не узнают друг друга ближе. Чтобы идея единства стала более понятной, необходимо обратить внимание на спектр единства. Это очень важно, так как этот спектр содержит в себе как разрушительные, так и созидательные начала.
Люди – многогранные существа и нет ни одного человека, который в чём-то не был бы созвучен другому, и в этом един с ним. Если бы это было не так, то никакая совместная деятельность людей была бы невозможна. Но созвучие даже в тех случаях, когда человек намеренно поворачивается к другому человеку своей созвучной стороной, никогда не бывает полным, потому что и другие грани человеческой личности, с её периферии в этот период, как советники или свидетели так же участвуют в общении, но они как бы на вторых ролях, и поэтому не бросаются в глаза. Люди, в общении с другим человеком, почти всегда не замечают обертонов звучаний других граней его личности, так как сосредоточены на основной идее собеседника, или же на фокусе своих собственных интересов. И это касается не только взаимоотношений между людьми, но и условий, в которых человек оказывается под влиянием средств массовой информации, или вообще под влиянием внешних обстоятельств.
То, к чему человек привязан – является центральным в его мировоззрении и у человека возникает к нему подчинённое отношение, которое часто переживается как единство. В единстве – нет осознания подчинённости, оно осознаётся как добровольное созвучие, независимо от уровня этого единства. Оно часто возникает в связи с привыканием человека к определённым обстоятельствам, которые кажутся предпочтительными только потому, что они известны, а всё остальное таит в себе неизвестное и, возможно, более опасное.
Одной из важных особенностей реального единства является его тотальность. В единстве не бывает так, что в чем-то человек един с чем-то или с кем-то, а в чём-то это единство отсутствует. Тогда это не единство, а скорее партнёрство, существующее для реализации общих интересов.
В привязанностях взаимодействия связаны зависимостями, в которых нет свободы. В то же время, в единстве – нет состояния зависимости и, поэтому, нет каких бы то ни было ограничений во взаимоотношениях, в которых всегда присутствует спонтанная импровизация, направленная к всё более высокому единству, движение к которому может быть вечным. Здесь есть грани, перешагнув которые мы поднимается на более высокий уровень единства и свободы. Здесь не следует понимать свободу, как свободу от чего-то – такая свобода характерна только для условий этого материального мира. Когда человек поднимается над привязанностями и зависимостями этого мира, то он переживает состояние свободы, от того, что его взаимоотношения с реальностью мира основаны на внутренней гармонии. Это важное состояние свободы, так как чем ниже спектральная часть единства, тем в меньшей мере эта свобода выражена и, напротив, человек чувствует всё большую несвободу, даже тяготится ею. Человек чувствует зависимость тогда, когда в нём есть несогласие, и это может касаться единства с чем угодно. Когда же та часть, которая не согласна, полностью подавлена, или её привели в состояние согласия, то исчезает состояние зависимости, на смену которой приходит состояние тихой безысходности.
Между захваченностями и привязанностями порой трудно провести разделительную черту. Если захваченность связана с эмоциональным наполнением влечения, которое возникло в связи с острым и, возможно, часто повторяемым эмоциональным переживанием, то привязанности имеют более глубокую даже, нередко, врождённую основу человеческой личности. В раннем возрасте она переживается как опора жизни, в более позднем возрасте – как смысл жизни, иногда принцип жизни, когда человек может быть привязан к чести, к своему народу, к какой-либо идее, которой может придерживаться в течение всей своей жизни.
Как захваченности, так и привязанности могут привести к единству с тем, чем человек захвачен, или к чему он привязан. Но это становится основой человеческой жизни, только тогда, когда захваченности или привязанности займут в мировоззрении человека центральное положение. При этом человек становится настолько самодостаточным, что всё, что за пределами его интересов становится для него мало привлекательным или даже безразличным.
Пределов созвучия в стремлении к единству, не существует, что сравнимо с музыкальными октавами, верхняя нота каждой из которых является нижней нотой следующей более высокой октавы.
Особенностью созвучия при стремлении к всё возрастающему единству, является адекватная трансформация того, кто к этому единству стремится. Одним из важных условий, при которых становится возможной трансформация – это непременное осознанное усилие, в направлении единства. В этом усилии обязательно присутствуют два направления. Одно из них – стремление к освобождению от всего, что препятствует единству, и, второе, – осознанное направленное усилие к осознанию всё более тонких и высоких звучаний того объекта, к которому человек стремится.
Обычно, эти более высокие звучания находятся на периферии осознания человеком реальности, на которую направлено внимание человека и, поэтому, очень важным является его стремление осознавать периферию поля внимания. Именно там он может найти переход к следующей, более высокой октаве знаний. Но для того, чтобы это для него стало возможным, необходима реализация двух условий. Во-первых, неподвижность внимания и, во-вторых, его высокая восприимчивость. Но всё это – только средства внутреннего состояния неустанной устремлённости к единству с Божественной истиной.