О воспитании человека
После рождения человек сразу же попадает в условия, приготовленные ему человечеством. Можно сказать, что эти условия создают для него родители, но дело в том, что и родители сами находятся в тех условиях, которые определены им человечеством. Эти условия точно формы определенной конфигурации и размеров, в которые втискивается человеческая жизнь. Человека учат говорить, читать и писать, его учат правилам поведения и информируют его об обычаях, условностях и законах, которых он должен придерживаться. Все эти взаимоотношения с реальностью мира чаще всего показываются не на словах, а на примерах, хотя и слова занимают далеко не последнее место. Ему что-то позволяют, а что-то запрещают, стимулируют нужное направление его формирования при помощи «кнута и пряника». И когда человек приобретет желаемую форму, человечество удовлетворяется, считая, что оно приобрело очередного законопослушного, толерантного и вполне предсказуемого гражданина.
Формирование человека происходит с применением той информации, тех средств, которые уже хорошо известны, и каркас формы человека не содержит в себе ничего нового. Отдельные элементы его заимствованы из тех стандартов, которые уже существуют и, возможно, существовали всегда. Как наше воспитание, так и наше поведение, соответственно, содержит в себе общепринятые стандарты. Мы, люди, постоянно заимствуем друг у друга информацию и разносим её среди доступных для нас людей. Наши беседы, и наши отношения могут не содержать в себе ничего нового, потому что все, что мы говорим или даже делаем, было уже сказано или сделано, множеством других людей, и это создаёт между нами общность звучания. Такого рода стандартизация общения, стандартность содержания наших бесед вовсе не являются человеческим пороком, напротив, это даёт нам возможность легче понимать друг друга. Мы при этом, как бы подстраиваемся к другому человеку и начинаем идти с ним в ногу, отзеркаливаем его. Но, тем не менее, каждый из нас это делает по-своему, потому что у нас есть и свои врождённые особенности, да и среда, в который мы получили воспитание, была у нас разная, поэтому, несмотря на стандартность воспитания, каждый человек имеет какие-то свои индивидуальные допуски и отклонения от той идеальной формы, в которую втискивают нас наши воспитатели, при помощи самых разнообразных средств. Можно людей сравнить с оркестром, исполняющим определенное музыкальное произведение, но каждый инструмент в нём звучит по-своему. Но самое интересное состоит в том, что те стандарты и шаблоны, в которые втискивают живую человеческую душу наши властители, через средства массовой информации и правоохранительные органы, стремятся убрать у человека всё индивидуальное, которое для правящего класса нежелательно, так как таит в себе всякие неожиданности. Чтобы оркестр человечества состоял, предположим, из одних грохочущих барабанов или звенящих литавр, и чтобы все они звучали одинаково, на одной высоте, в одном ритме, и чтобы не было никаких первых и вторых голосов.
Существует некая модель или шаблон человека, соответствующий определённым стандартам, удобный в управлении, достаточно высокая активность которого и творчество, реализуется только в определенных позволенных направлениях. И вообще, «каждый сверчок, знал свой шесток». Главное в этом мире – это стандартная форма, регламент. Форма становится маской, а содержание определяется на усмотрение властителя. Оно может и не соответствовать форме, и чаще всего не соответствует ей. И, поэтому, за улыбкой и обещаниями, которые являются только формой, может быть злобный оскал, за рукопожатием или аплодисментами – смертный приговор и т. п.
Форма – это нечто неподвижное, неизменное, не способное эволюционировать. Может эволюционировать только человеческий дух. Но заключённый в форму он или разрушает её, или гаснет. Зная это, властители стремятся максимально укрепить форму, чтобы человек уже изначально знал, что он бессилен перед нею и смирился с тем положением, которое ему позволено.
Но в любой форме есть изъяны, есть что-либо не предусмотренное, и это является постоянной заботой властителей и их слуг, стремящихся заделать бреши в формах и исправить изъяны. И в то же время, все эти изъяны являются надеждой людей, стремящихся выйти за пределы форм. Творчество человека невозможно в ограниченных пределах человеческих клеток. Если в человеке ещё есть живая душа, то он обязательно будет стремиться к состоянию за пределами этих социальных ограничений, которые можно сравнить с морской раковиной моллюска, которому чтобы жить, необходимо выходить за пределы раковины. И если закрыть этот единственный выход, то хозяин раковины погибнет – останется только форма.
Творчество человека, которое возможно только за пределами ограничивающих его форм, не обязательно проявляется в творениях великих архитекторов, ваятелей, музыкантов, художников и т. п. но и в способе его жизни. Даже реализация стремления к знаниям приводит к тому, что человек выходит за пределы навязанных ему форм. Внутренняя практика человека, идущего духовным путём, влечёт за собой обязательное разрушение общечеловеческой формы, навязанной каждому из людей. И человек становится беззащитным перед всеми формами внешнего мира, с которыми он приходит в соприкосновение. В таких случаях человек стремится ограничить свои внешние контакты и предпочитает общаться с теми, которые так же бесформенны, как и он. И у такого человека нет другого выхода, так как потеря формы, связанная с его внутренней работой, не может быть восполнена какой-либо другой формой, даже религиозной.