Истинно духовный путь – это всегда, путь сердца, ведущий духовного искателя путём знаний. В противоположность этому пути, человеческий ум, соприкасаясь со знаниями, пытается их понять, предварительно превратив их в информацию. Любые слова, используемые человеком – это только информация, которая без знаний не содержит в себе никакого смысла. Правда, информация может указывать направление, в котором находятся знания, но многие люди не могут даже приблизиться к знаниям, так как живут опираясь на свой ум, но не на сердце. Когда ум говорит, что он хочет что-то знать, то это далеко не всегда является стремлением к знаниям, потому что для ума знания недоступны, и пищей для него является только информация. Чаще всего стремление ума к знаниям – это стремление к информации о чем-либо. Знания – это состояния, образы, качества и взаимодействия между ними. Информация – это попытка выразить знания в словах. Но возможно ли это? Например, ум говорит о духах, с запахом ландыша. Он только указывает на качества, но не может их определить. И если человек, который никогда не воспринимал запаха ландыша, попросит, чтобы ему объяснили что это за запах, так, чтобы он мог представить его, то ум при всех своих стараниях не сможет этого сделать. Если слепой от рождения человек попросит объяснить ему, что такое свет и что такое тьма, то ни один зрячий, даже если он семи пядей во лбу, не сможет этого сделать. Люди понимают речь, обращённую к ним, только потому, что у них позади каждого слова или выражения, возникают соответствующие знания, которые они получили, взаимодействуя с реальным миром. Люди очень часто не понимают друг друга только потому, что у них нет соответствующего опыта, дающего им знания. Если вы используете в своей речи, например, слово «нунчаки», то ваш слушатель может не понять, о чем вы говорите, если он не знаком с оружием, используемым в восточных единоборствах.
Когда мы говорим, что знания – это состояния, образы, качества и их взаимодействия между собой, то имеем в виду не внешние состояния, образы и качества, а внутренние, имеющиеся в его памяти. Мы помним слова своего родного языка, благодаря чему можем общаться друг с другом, читать книги и слушать радио. Но существуют неврологические заболевания, при которых связь между словами и образами в какой-то мере нарушена, тогда этот человек будет не понимать другого человека, или же имея образ какого-либо объекта, не будет знать как он называется. Или ещё пример: человек находится в состоянии ананды, и когда он пытается при помощи слов описать это состояние, то называет его безобъектной любовью. В действительности состояние ананды многогранно и при хорошей восприимчивости человек осознаёт, что каждый раз, когда возникает это состояние, оно не похоже на то, которое было прежде. Несмотря на богатство человеческого языка, он беспомощен что-либо выразить, если позади него нет знаний, но, как мы уже говорили, слова могут указывать направление к знаниям. И слова имеют ещё одну особенность – они могут искажать и даже разрушать знания, которые несёт в себе человек, или, по крайней мере, не позволить ему соприкоснуться со знаниями.
Слова можно сравнить с формой, сосудом, а знания с содержанием этого сосуда. Человек, у которого не открыто сердце, не имеет доступа к глубинным знаниям, необходимым для каждого человека, идущего духовным путём. Более поверхностные знания такому человеку доступны, и читая всевозможную духовную литературу, он может предполагать и даже быть уверенным, что идёт духовным путём. Он может иметь необозримое количество информации о всевозможных духовных направлениях и методах духовной работы и своей эрудицией превзойти всех духовных учителей вместе взятых. Но такой человек может не иметь даже небольшого духовного опыта. Здесь как нельзя более подходит сравнение такого человека с моськой – главным героем басни И. А. Крылова: «Слон и моська». Вспомните её слова: «…что я совсем без драки могу попасть в большие забияки» – другими словами, может считаться тем, кем в действительности не является. Знания не могут быть ложными, ложной может быть только информация, выдающая себя за знания. Можно привести ещё такой пример, в котором о человеке начинают судить по его внешности. Она может быть не слишком привлекательной и ничего не говорить о самой сути этого человека. возможно, этот человек – гений, чего судя по его одежде, никогда не скажешь. Но человек, который в познании мира опирается на свой ум, может привлечь внимание других людей к различным деталям костюма этого человека, кроме того, этот человек может быть вдобавок еще и заикается. И человек, живущий умом, вместо того, чтобы судить о творчестве этого человека, может привлекать внимание других людей к обсуждению его дефектной речи, и даже сделать такой вывод, что может быть умного и тем более гениального у человека с такими внешними его особенностями. У каждого человека может быть несколько биографий. В одной из них будет его профессиональная деятельность, в другой, – его витальные увлечения, в третьей – его хобби и т. д. Можно заострить внимание людей на какой-то одной грани жизни этого человека и все остальное уйдёт в тень и станет неважным и даже совсем незначительным. Библиоманы придают немаловажное значение обложке книги, на какой бумаге она напечатана и ещё многим деталям, которые к содержанию книги могут не иметь никакого отношения. Человек, сконцентрировавшись на поверхностном, второстепенном может упустить главное, наиболее ценное. А если он вовлечёт в этот обзор второстепенностей и других людей, то он окажет им медвежью услугу, потому что вовлекая их во второстепенное он уведет их от понимания главного. Есть ещё один беспроигрышный способ увести людей от знаний, которые кто-либо в какой-то форме высказывает. Например, обвинить этого человека в некомпетентности. Для примера могут быть взяты произведения Ф. М. Достоевского. Можно ополчиться против автора и обвинить его в неграмотности, так как он не заканчивал психологического факультета и не защищал соответствующих диссертаций, или обвинить автора во всевозможных пороках и этим самым похоронить то гениальное, что было создано им. Люди, которые видят второстепенное и не замечают главного, имеют поверхностный и мелкий ум, которые не позволяет им осознать, что на поверхности всегда находятся второстепенные детали, а главное скрыто за внешней раздробленностью. Их можно сравнить с людьми, которые не способны видеть целой картины и поэтому со значительным видом рассуждающих о её деталях. В подобных случаях ум рассматривает только части целого, обособляя их в мнения, которые затем выдаются за знания. В конечном счете, результаты такого анализа превращают знания в нечто неузнаваемое.
Но не только люди, имеющие косвенное отношение к духовности, могут вводить духовного искателя, намеренно или ненамеренно, в заблуждение, но и сам ищущий может отвлекаться от своей внутренней работы на что-либо второстепенное, что в значительной мере замедляет внутреннюю работу. В действительности духовная практика не является помехой для внешней деятельности человека, потому что часть сознания его обращена во внешний мир, а «Свидетель», сформированный в процессе наблюдения за различными состояниями и внутренними реакциями, постоянно обращён вовнутрь. Внешняя деятельность для духовного искателя необходима, так как возникающие при этом различные ситуации, вызывают различные внутренние состояния, которые исследует «Свидетель». Исследование всё более тонких состояний, не только повышает восприимчивость «Свидетеля», но и делает его всё более созвучным истинному «Я» человека.