24 декабря 2062

Ярослав Потоцкий

24 декабря 2062

"Хотите выбрать часы? Себе или в подарок?"

Я задумчиво рассматривал стены, увешанные часами различных форм и модификаций, часами различных временных периодов (абсурдно звучит) – от антикварных, песочных, водяных, до самых современных, электронных и механических. Они все тикали, постукивали, поскрипывали и отбивали время (или убивали время) – каждые своё.

“У вас все часы показывают разное время. Почему вы не подведёте их под настоящее?"

Седой лавочник с кустистыми бровями слегка усмехнулся:

"Они все показывают правдивое время. У каждого оно – своё. Вы хотите мне сказать, что вы и только что прошедший за этой стеклянной дверью человек живёте в одном времени? Чушь это, уж простите меня великодушно. Вы можете жить во вчерашнем дне, вспоминая о встрече с девушкой, а он в следующем месяце, когда его обещают повысить в должности. Вот такая арифметика. Ха-ха! Этот разнобой часов вносит разлад в тот стройный обман, который создан вокруг человечества".

"Вы знаете, у Сальвадора Дали есть несколько картин, на которых изображены мягкие часы. Время не вечно и не твёрдо. И ещё у него есть муравьи – символ разрушения. И в одном месте муравей умирает на часах… погибающее разрушение на зыбких текучих часах. Кто кого разрушил?… Извините меня, я забылся. С возрастом я становлюсь всё более рассеянным. И эти головные боли…. Простите меня".

"Ничего, ничего. С кем же нам ещё поговорить, как не с подобным существом, — лавочник снова улыбнулся, — Вы хотите поговорить об искусстве? Вы натолкнули меня на одно замечательное воспоминание. Некогда Альбрехт Дюрер, делая наброски для картины "Всадник, Смерть и Дьявол", очень долгое время думал, что же вложить в руки Смерти и Дьявола. Какое смертоносное оружие, а его было так много в его время, хотя оно не сравнится с нашим, не правда ли, ха-ха! Когда он приглашал меня посмотреть на наброски, я посоветовал вложить в руки Смерти не косу, меч или серп, а в худшем случае ветку омелы, в руки же Дьявола я предложил вложить часы.… Но он сделал по-своему и дал часы смерти. Он был великий художник, дай Бог, чтобы его образы были ближе и понятней людям, чем мои…. Да так и должно быть, — лавочник пожал плечами, взглянул на меня и рассмеялся. – Вот видите, как я иногда забываюсь! Ха-ха!… Да, это приходит с возрастом…".

Я вышел из часовой лавки потрясённый. Я знал, что нас разделяет глубокая пропасть, но это не пропасть времени. И я знал, что мы с ним встретимся вновь… когда часы разобьются.