БЫТЬ КАК ВСЕ, НО ОСОБЕННЫМ

Быть такими как все – это своеобразная мимикрия, позволяющая быть защищенным. И не только защищенным, но и неузнанным, необнаруженным. Например, многие вирусы попадают в клетку под видом пищевого белка. Клетка их не распознает и за это потом поплатится жизнью. Хамелеон и кальмар принимают расцветку того объекта, на котором они находятся, что дает им возможность внезапно напасть и захватить добычу. Белый медведь, песец, полярная сова имеют белую окраску, что в значительной мере помогает им успешно добывать себе пропитание. А заяц сбрасывает серую летнюю шубу и переодевается в белую зимнюю, для того, чтобы успешнее прятаться от хищников. А вспомните сказку: «Волк и семеро козлят», в которой серый хищник сумел даже изменить свой голос, чтобы полакомиться молоденькой козлятинкой… Примеров мимикрии среди животного царства – множество, но не меньше её и среди человечества. Чтобы понять цели мимикрии среди людей, следует применить к этому явлению формулу: «почему это выгодно?». Применение этой формулы в этом случае вполне оправдано, так как просто так, ничего в мире не происходит и все имеет свою цель. Почему люди, родиной которых является Израиль, хотя и живут они уже не одно поколение в России, берут русские фамилии, имена и даже отчества, оставаясь в душе иудеями, принимают православие и даже становятся православными иерархами? И тогда Кац становится Лужковым, Гербер Горбачевым, Перлмутер Хрущевым и т. д. Почему люди, которым всегда были чужды те народы, среди которых они жили, надевают на себя маски безвинно гонимых? Не потому ли, что гонимых жалеют и многое прощают, не потому ли, что тех которые якобы гонят и даже уничтожают, можно обвинить во всех мыслимых грехах и заставить их платить контрибуцию. И может быть еще одна цель, которая очень важна для рассеянного народа – гонимые легче объединяются, чтобы выжить. Это не делают украинцы, белорусы,  французы и немцы, не меняют свои фамилии и имена на русские ни итальянцы, ни финны, ни испанцы, даже если они уже многие десятки лет живут в России? Не меняют и русские, когда переезжают жить в какую-либо другую страну. По-видимому, тем, которые одевают подобные маски, есть что скрывать под ними, например, свои намерения. Но у людей бывают мимикрии и другого рода, например, желая пробраться на теплое социальное место, которое возможно получить только путем выборов, такие кандидаты распинаются перед народом, уверяя, что знают все нужды своих избирателей, так как сами вышли из народа, но потом, когда это теплое место получено, они сбрасывают свои маски альтруизма и патриотизма, и начинают жить так, как им выгодно. И еще одним примером могут быть наши знакомства, при которых мы, особенно вначале, поворачиваемся к тому человеку, который нам нравится или же нам нужен, своей самой лучшей стороной. Вольно или невольно, но мы при этом скрываем другие грани нашей личности, менее приглядные.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что существует две реальности нашего материального мира. Одна из них является той поверхностью, на которой происходят все наши внешние взаимодействия, и на основании которых мы, нередко, судим друг о друге. И другая – более глубокая, часто скрываемая нами от других людей. У одних людей внешняя часть бывает настолько прозрачной, что встречаясь с ними видишь адекватность их внешней части внутренней. У других эта внешняя часть совершенно непрозрачна и скрывает их внутреннюю суть, истинные их намерения, и поэтому, общаясь с такого рода людьми легко ошибиться, принимая их оскал за улыбку, а липкую и сладкую паутину слов  и даже дел, за открытое сердце.

Поэтому, быть такими как все, еще не говорит ни о человечности, ни о доброте сердца, в скорее о стремлении быть защищенными или же за внешней маской «я такой, как все», скрывается стремление иметь выгоду.

Но почему же тогда эти люди, будучи «такими как все» стремятся выделиться из  окружающего их однообразия? По-видимому, потому, что поверхностный слой так же имеет свой спектр в верхней части которого располагается социальная элита. Я не говорю «национальная элита», потому что там может быть кто угодно и пути, которыми они пробрались наверх, так же могут быть какими угодно. Многие люди стремятся попасть в более высокий социальный слой совсем не потому, что там они будут более защищены от всевозможных случайностей, а потому что их эго пытается выбраться из серой незначимости в другую незначимость, которая только кажется более высокой, а в действительности в своей серости более развращенная и уродливая.